О том, что может придти в голову если долго не спать. Ахтунг: много букв.Лолу всегда удивляли люди. Ещё с раннего детства, смотря на ссорящуюся пару или страстные лобзания, она не понимала – для чего? Смысл проявлять свои чувства до такой степени, превращаясь в клоуна? Непонимание росло с каждым прожитым днём, с каждым наблюдением – а ответов не было. Никогда. Мать была главным объектом и явно не могла логически объяснить свои действия, поддаваясь импульсам, которые позднее Лола просто окрестит «сумасшествием». И ладно, если бы она сходила с ума одна, но женщина и дочь тянула в это. Показывала пятилетнему ребёнку свою беспомощность и слёзы из-за плохого обращения с ней Эдмунда, не могла уследить за дочерью и рассказывала подруге во всех деталях о притеснении мужем. Не замечала, как глубже залезает под одеяло ребёнок и жмурится, стараясь не расплакаться или выдать себя невольным всхлипом. Эмоции матери сильно давили – подавляли и угнетали: Хильду невозможно было не жалеть и не сопереживать. Лишь со временем Лола поняла, что Эдмунд далеко не монстр, а большинство жалоб не стоило и ломаного гроша.
Ей очень хотелось верить в счастливую семью. Потому девочка всегда радовалась, когда мать оттаивала к отцу, и они вместе собирались на пикник или дачу. И тем больнее было наблюдать, как Эдмунд буквально расцветает от неожиданной похвалы, расправляет плечи. Становится действительно Мужчиной. Отцом семейства, заботливым и требовательным, уверенным в собственных силах и правах.
Тогда Лола поняла, что эмоции и чувства – самое большое проклятие для человека. Видя обиду и боль, которые Эдмунд никогда не озвучивал, получая удар поддых, девочка не могла перестать рыдать в подушку под одеялом ночами и прятаться от рук матери под столом.
Она попала в ту же ловушку, что и отец – ошибаясь раз за разом, протягивая руки к любящей матери/жене, им в то же мгновение отрубали их. Вновь и вновь, а они – как в сказке братьев Гримм, - раз за разом выращивали их заново. Лишь к десятилетнему возрасту девочка осознала всю бессмысленность ситуации – а, когда в подростковом возрасте, Хильда решила делиться с подросшей дочерью проблемами, Лола и вовсе стала бунтовать. Приходить после десяти вечера, красить волосы, грубить родным – а однажды вообще губу проколола. Однако, молчаливое несогласие и недоумение Эдмунда привело к тому, что Лола сняла серёжку на следующий же день. Может, это звучит глупо, но для пятнадцатилетней Тейлор всё это было подвигом. Чем-то невиданным доселе – несогласие и выработка своей собственной позиции оценки родителей.
Надевая каждый день маску вежливого молчания, начинало казаться, что время проходит, а она до сих пор стоит в болоте собственных эмоций. Не способная, боящаяся идти дальше. Решиться – на что-то, сделать – нечто, не имеющее ни формы, ни названия.
Лола могла бесчисленное количество раз ходить с новоявленными друзьями до башни Когтеврана и обратно, сколько угодно рассуждать об уроках, но никогда – не снимать эту чёртову маску вежливого внимания, уважения и понимания. Оставаясь наедине можно было обзывать себя лицемеркой – но страх не уходил. Казалось, он наоборот становился больше, рос вместе с Лолой – и всё рухнуло в одно мгновение от одного прикосновения Майкла. Одной фразой он уничтожил тот мини-форт лжи, который девушка сумела вокруг себя создать – и спасения уже не было. Жизненно важно, как воздух, стало говорить и показывать всё, что накопилось внутри. Не разбирая, слова сыпались лавиной на попавших под руку, не поддаваясь контролю, но – до определённой черты.
Приехав домой, Лола быстро осознала, что подобное поведение разрушает осколки так называемой «семьи». Скрипя зубами, надеть маску, вновь наблюдать со стороны и глушить в себе искренние порывы. Не вмешиваться, не поддаваться пробудившейся жажде эмоций и чувств. Нельзя – и вновь удар поддых. Слепящие искры в глазах, картинка с матерью – и истеричное «Господипожалуйстахватитсменя». Бежать как можно дальше – от такого обжигающего Майкла, напоминавшего мать, да и разрушающего не хуже неё. Туда, где темно. То место, где нет людей и тепла – и никаких эмоциональных всплесков. Отлёживаться, переваривать уход из жизни всех важных людей, - во что-то новое. Туда, где ждёт – чёрт знает что, кто, но – вдруг – своё.
За окном стояла отвратительная погода – одно из таких начал дня, когда не хочется не просто вылезать из кровати, но вообще открывать глаза. Впрочем, последний пункт – уж точно последнее, чего Лола желала в последние несколько месяцев. Вновь и вновь выныривая из удушающего сна, в котором не было никого – казалось, даже воздуха, и тело находится в вакууме, - Лола, в который раз, вытерла пот со лба. Сердце учащённо билось, как у малолетних героинь романтических мелодрам; с явной неохотой девушка вылезла из холодной кровати, практически полностью заваленной книгами. И – всё было прочитано по несколько раз, некоторые- попросту выучены – Тейлор опустила босые ноги на пол, мотая головой со спутанной шевелюрой из стороны в сторону, пытаясь хоть как-то вернуть обыкновенный шум в голове. Сейчас там было так тихо, как будто певец в опере на самой высокой ноте умолк и застыл в одной позе.
Такие состояние были не в новинку – презирая всеми силами такую вещь, как распорядок дня и правила питания, Лола намного лучше и креативней соображала поздней ночью, усевшись с книгой на полу и прислушиваясь к царящей в Замке относительной тишине. Возможно, всё дело в том, что она выбрала комнату, практически находящуюся в изоляции – и потому сюда редко кто заглядывал, а уж тем более ночью. Разумеется, совсем пустынно не было – здесь это попросту невозможно; но Лола не выходила на контакт. Маги вызывали желание спрятаться; впрочем, как и любые другие живые существа. Не хотелось их видеть. Тратить энергию на слова и вежливость.
Просто взять и не проснуться. Почему, чёрт подери, этого невозможно сделать таким образом, чтобы Огненному не было больно? Каждый раз мысли возвращались в одно и тоже русло, Лола уже была готова выть от этой безысходной тоски и жажде тепла. Этих швыряний стульев, криков, эмоциональных всплесков, улыбок и нелогичных поступков, спонтанных и отчасти безумных. Этому шальному, азартному взгляду этим сильным рукам и безудержной энергии через край – «пойдём и сделаем»!- можно было отдаться. Грубо, на асфальте, на полу – да хоть стоя, Господи.
Но – нельзя. Остро чувствовалось – не моё, не нужно, отпустить. Ещё раз – и конец тебе с твоей логичной головой. А ему уж тем более. Последнее пугало до такой степени, что, убегая, лихорадочно собирая вещи, садясь в транспорт, Лола ощущала себя сбежавшим маленьким зверьком. Сейчас поймают, найдут, - ещё поворот, ещё лишь бы через одну улицу, но – дальше, чтобы не нашёл.
Тейлор направилась в душ, осторожно ступая между разбросанными бумажками и пустыми чашками; кофта с длинными рукавами казалась неимоверно большой на этом худощавом теле. Практически – платье. Приезжая в Замок, Лола не брала большое количество вещей – но даже они доказывали, насколько можно похудеть, если есть не каждый день и питаться по большей части чаем.
Тёплые струи освежили уставшее тело, тихонько звякнули осколки зеркала под малым весом девушки; это напоминало о губительности эмоций. Так нельзя; проявилась одна из фобий – и вот к чему это всё привело. Маленькая ножка вновь уверенно наступила на осколки, умудряясь не пораниться, Лола вышла из ванны, оставляя за собой на полу мокрые пятна. Холодный воздух обжигал и создавал иллюзию тепла – Тейлор незаметно усмехнулась, расчёсывая волосы, с которых до сих пор капала вода, попутно раздумывая, пить чай или кофе.
В любом случае, сегодня состоится её первый выход в свет. Откладывай – не откладывай, но – пора. Не вечно ведь отшельником сидеть да знания впитывать; девушка забралась в свитер с большим горлышком, тряся головой, призывая, таким образом волосы быстрее сохнуть. Невозможно просидеть всю жизнь у себя в комнате, - она это прекрасно понимала, а стихия лишний раз подтверждала. Практически онемевшие от холода кончики пальцев и внезапная лёгкость, с которой она начала передвигаться около недели назад, а также постепенное выцветание мира так явно говорили, что нужно делать, что сомнений не оставалось. Мысль о походе в комнаты, где полно народу, не говоря уже об эмоционалах, внушала такой панический ужас, что Лола возмутилась, презрительно хмыкая. Надев нижнее бельё и выпив оставшийся в комнате чай, так и не найдя нового пакетика, девушка, бесшумно ступая босыми ногами, отправилась на поиски приключений в своём тёплом свитере, доходящем до щиколоток.